Следующий день прошел в поездках с одного поля на другое, забрасывании сена вилами в кузов грузовика, возвращении на ферму и так далее. Я все это время старался избежать ужасных расспросов Ниртенбека. Я и помощник постоянно работали вилами, Нортенбек стоял в кузове, укладывая сено, его брат собирал сено в стога при помощи больших грабель на конной тяге, его отец отсутствовал, он где-то пас овец, а его жена была дома, доила яков и готовила еду. Мне, как гостю, давали послабление, но стоило только помощнику остановиться хотя бы на секунду (иногда ему даже этого не требовалось), как Ниртенбек и его брат выкрикивали его имя, за чем обычно следовал какой-нибудь едкий комментарий.

- Так как ты сюда попал? - спросил меня отец Ниртенбека в один из редких моментов, когда мы все находились на ферме. - Ты ехал через Ош (второй по размерам город Киргизии, прим. перев.)?
- Да, - ответил я.
- Страшно не было? Разве там нет сейчас войны?
- Да нет. Все спокойно, - ответил я.
- Мы туда не поедем. Черт! - сказал он, покачав головой.
- Я был в Оше во время беспорядков, я там учился в то время, - сказал мне брат Ниртенбека спустя полчаса, когда мы вернулись в поле. - Знаешь, нам не нужно было тратить деньги в то время, мы жили без денег. Когда мы хотели кушать, мы просто вламывались в магазин и хватали, что попало. Было круто.

На следующий день мне нужно было уезжать, если я хотел добраться до таджикской границы раньше, чем закончится моя киргизская виза. Я сказал семье, что поработаю с ними утром, а после обеда вернусь в Сары Могул.

Грузовик в тот день решил вообще не заводиться, несмотря на все усилия Ниртенбека. Что поделаешь, нам пришлось запрячь осла в старую деревянную платформу с колесами, на которую поместилась лишь 1/15 часть того груза, которая была в кузове автомобиля. Во время одной из многочисленных поездок на ферму отец Ниртенбека направил повозку по другому пути, через вершину холма. На нем были черные брюки, туфли, вырезанные из нижней части высоких сапог, некое подобие серого пиджака, войлочная шапка полметра высотой и странного вида чулок, который закрывал все его лицо за исключением пары отверстий для глаз. Чем-то это напомнило мне кинофильм «Крик» (фильм ужасов режиссера Уэса Крэйвена вышел на экраны в 1996 г., прим. перев.).
- Хочешь помыться? - спросил он. - Мое стадо сейчас возле небольшого озера вон там.

Я пошел за ним, прельщенный мыслью о чистоте после нескольких дней без мытья.
- Где лучше всего войти в озеро? - спросил я, когда мы добрались до берега.
- Вон там, - ответил он, указав на ту часть озера, которая находилась напротив большой плоской скалы. Как раз на этой скале он и улегся, облокотившись на руку. Одну ногу он положил на камень, другую согнул в колене.

Он смотрел на меня, как я пробовал воду на берегу, а потом обрушил на меня лавину вопросов, которые большей частью были такими же извращенными, как и вопросы Ниртенбека, только формулировал он их гораздо более грубо. Голос его пугающе летел над поверхностью воды ко мне, слегка отражаясь от прилегающих холмов.
- Знаете, я правда больше не хочу отвечать на эти вопросы, и, думаю, искупаюсь я тоже в другой раз, - сказал я вставая и удаляясь прочь.
- Подожди! Я с тобой, - сказал он, поднимаясь с камня и обходя берег озера, чтобы присоединиться ко мне.
- Слушай, если мой сын приедет в Москву, ты познакомишь его с англичанкой?
- Конечно, - сказал я, думая только о том, чтобы побыстрее отсюда убраться.

Вечером в тот день младший брат Ниртенбека, который, как и жена Ниртенбека, относился ко мне наиболее дружелюбно, адекватно и искренне из всей их семьи, переправил меня на своем коне через широкую бурную реку и показал мне дорогу в Сары Могул. Я шел часа два, а потом двое мальчишек на плуге, запряженном лошадью, предложили подбросить меня до деревни. Хрупкий плуг гремел и подскакивал на неровной дороге, подбрасывая меня, казалось, сейчас эта конструкция развалится на составные части. Я винил себя за все странные разговоры, которые мне пришлось вести за несколько последних дней. Мораль всей истории заключалась в том, что мне следует проявлять большую осторожность и большую деликатность по отношению к другим культурам. Во время моей следующей поездки, а я планирую отправиться в Афганистан, лучше мне будет четко отвечать «Да, женат» или «Нет, не женат».