До Дахлы мы добрались на закате. Рашид высадил меня на главной площади города, и, наконец - через четыре месяца после моего отъезда с Канарских островов - я попал в город, где хаос и мусор не были привычным и неизбежным явлением. Не могу представить, кому захочется специально приезжать в Дахлу, но после блох, москитов, мышей, железных опилок и однообразной диеты, этот город покажется вам Венецией в медовый месяц. Дахла напомнила мне остров Фуэртевентура (один из островов Канарского архипелага, прим. перев.): те же неброские дома с террасами, тот же постоянный на радость серферам ветер, та же прибрежная часть города с черепичными крышами, и те же толпы марокканцев. Молодые пары, прогуливающиеся рука об руку, и группы девушек без сопровождения также помогли забыть о нелепых феодально-религиозных анахронизмах, процветающих в Мавритании. Я бы с удовольствием остался бы здесь надолго, но у меня было всего три дня в запасе, а от Марракеша меня все еще отделяли 1500 км.

Город Эль-Аюн больше, оживленнее и грязнее Дахлы. Там-то я и сделал свою следующую остановку. Я так сильно опаздывал, что и здесь не смог задержаться надолго. В городе я пробыл всего один день.

Ночью, направляясь к автовокзалу, где я должен был сесть на автобус, который, наконец, доставил бы меня в Марокко, я оказался вовлечен в неприятную сцену социальной нетерпимости. Две девушки шли по одной из центральных улиц города. У одной из них был мусульманский платок на голове, у другой - нет. К ним подошел какой-то человек и начал что-то говорить. Было очевидно, что девушки сделали бы что угодно, лишь бы не слушать этот монолог. Я находился довольно далеко от места происшествия, но, так как я двигался в противоположном им направлении, мне было отлично видно, как девушки петляли по дороге, пытаясь избавиться от внимания столь необычного поклонника. Мужчина упорно продолжал к ним приставать при полном попустительстве прохожих. Я остановился, желая понаблюдать за происходящим. Девушки, продолжив свой замысловатый маршрут, в конце концов, добрались до того места, где стоял я. С близкого расстояния усталость и беспомощность без труда читались на лицах девушек. Никто не вмешивался. Безразличие в чистом виде. Нечто подобное можно увидеть в любой западной стране, когда в автобус заходит пожилая дама, и никто не уступает ей место. Такое бездушное поведение меня всегда сильно злило. Я никакой не герой, и, вполне возможно, если когда-нибудь увижу, что толпа пристает к одинокому прохожему, то отвернусь и сделаю вид, что ничего не замечаю только для того, чтобы провести остаток жизни с чувством вины и осознанием того, что я трус. Но в данном случае передо мной был всего лишь один человек, а не демоны ада в полном составе.

Я крикнул мужчине по-французски, чтобы он оставил девушек в покое. Все трое застыли на месте. Он повернулся ко мне, сказал что-то по-арабски (видимо, сомневался в том, что у моей матери был достойный род занятий) и стал приближаться ко мне явно с недобрыми намерениями. Но баланс сил изменился. Одна из девушек, видимо, приободренная появлением нежданного союзника, наконец, нашла в себе силы противостоять нахалу. Она пригрозила своему мучителю указательным пальцем. Тем временем, начали останавливаться другие прохожие. Мужчина, который направлялся куда-то под руку со своей женой, стал вторить девушке в ее упреках к наглецу, который в одно мгновение превратился из нападавшего в жертву. Парень быстро понял, что ничего хорошего его здесь не ждет, протиснулся через толпу и исчез в неизвестном направлении. Если бы он привлек внимание полиции или военного патруля (в Эль-Аюне по политическим причинам хватает и тех и других), его, скорее всего, забрали бы в полицейский участок. Там ему, наверняка, очень внятно объяснили бы, что в Марокко, может, и не особо обращают внимание на неуважение к женщине с непокрытой головой, но затевать здесь драку с туристами ему никто не позволит.

Рукопожатия, благодарности - и вот я снова в пути. Еще одна бессонная ночь в пути по бесконечной пустоте Сахары. Города были похожи друг на друга, хотя теперь между ними не было тех космических расстояний, которые были обычным делом на юге. Затем мой путь прошел через первые прибрежные города: Сиди-Ифни, Агадир, Эссауира. Всегда забавно наблюдать за тем, как огромные пространства проносятся за окном автобуса. Они словно не являются частью твоей жизни и кажутся всего лишь чередой странных картинок, сменяющих друг друга на экране телевизора. В конце концов, я добрался до Марракеша. Само название этого города пропитано экзотикой и волшебством сказок «Тысячи и одной ночи». Я был без сил. Больше недели я только и делал, что продвигался на север, словно сумасшедший. Я, словно бегун на сверхдлинные дистанции, пронесся 2000 км. Последние километры по Африке.